Теребя цепочку на шее, я вытянула жетон, соединённый с подаренным Узором кулоном. Вскрыть его всё забывала. Может… Схватив трубку, я набрала номер.

— Это я, — можно было и не уточнять. — Нужен мастер с ножовкой.

— Расчленить тело? Одно? — совершенно невозмутимо спросил диспетчер и я прикрыла глаза, представив, кто мог бы быть "на другом конце провода". Это же какое нужно иметь самообладание.

— Нет. Распилить металл.

— Закалённый или обычный? Замок? Наручники? Батарею?

— Интересная у тебя работа, — оборвала я слишком воодушевлённого парня. — Пусть мастер захватит маленькую пилку и тиски.

Предупредив охрану, располагающуюся на этаже, чтобы пропустили ко мне посетителя, я набросила шёлковый халат и отправилась варить кофе. Ступни приятно холодила серая каменная плитка и обуваться я не хотела. Мне всегда было комфортнее босой и, если быть честной — обнажённой. А уж если совсем откровенно — быть одной…И тут я запнулась и выронила чашку на пол. Керамические осколки разлетелись, напиток расплескался, попав на ткань. Мне было плевать, что я опустилась на колени прямо в горячую разлитую гущу, поцарапалась об отколовшийся кусочек чашки. Это стало таким неважным по сравнению с открытием, от которого перехватило дыхание, и на коже выступила испарина.

Я больше не хотела оставаться одна. Мне было не комфортно в одиночестве. Теперь нет. Именно потому, я приблизила к себе Захарова и остальных, позволила охране повсюду сопровождать меня, притащила в эту квартиру вещи из дома мужа и своей старой квартиры. Мне больше не хотелось коробок. Мне стало нужно делить жизнь с живыми. Именно сейчас, в тишине пустой квартиры, я поняла, как одинока.

Абсолютно. Безнадёжно. Давно.

Кого я могла винить в этом, кроме самой себя? Слишком часто закрывалась от других, считая чужими каждого. Даже тех, кто был готов стать частью моей жизни. Даже их…

Так ли был плох Андрей? Ведь именно я раз за разом отталкивала его, не впускала в свой мир. Чётко разграниченный, наглухо отгороженный ото всех. Пустой. Холодный. Мёртвый.

А Кирилл? Сильный, властный, готовый отдать мне всего себя…Я никогда…никогда не позволяла ему стать мне ближе, всегда дистанцировалась, ждала подвоха и, получив возможность, сбежала, вычеркнув его окончательно. Ведь мне было плевать на любое его оправдание и все его попытки меня открыть, добиться взаимности, были провальными изначально. Я так привыкла закрываться ото всего, что перестала…ощущать хоть что-то кроме…желания быть свободной. Ото всего, всех, каждого…Разлука со мной сделала его агрессивным, теряющим контроль над человеческой составляющей. Именно я заставила показать своё второе лицо — зверя, живущего внутри.

Марк. Незнакомый, по сути чужой, отчего-то сумевший забраться под кожу. Он всего лишь был ближе мне по генному составу. Неужели ответ только в этом? Тайна моего нашего притяжения — животная похоть? Такой же кот, отчего-то старающийся держаться стаи, просто оказался мне роднее волка — чужого, но любящего меня до безумия.

Узоров ведь узнал меня настоящую. За то время, что мы прожили вместе, он смог понять, что я отличаюсь от той Иларии, которую он знал. Помню ведь, как его удивляло моё безразличие к дорогим украшениям, мехам и экзотическим цветам. Как умиляло желание касаться его кожи, засыпать практически распластавшись на его теле, носить его футболки и заворачиваться в старый плед…Тот который доказательством лежал сейчас на кресле, хранящий его запах и навязывающий мне ощущение дома, защиты и нужности.

Вспомнилось, как по ночам, когда Кирилл засыпал, я гладила его волосы, слушала размеренное глубокое дыхание и ощущала щекой удары его сильного сердца. Он не был только моим мужчиной, он был моим домом. Кошки всегда возвращаются в то место, которое считают своим домом. Может потому я не уехала из страны, оправдываясь, что под его носом прятаться проще? Может оттого я вернулась за жетоном на сгоревшую мельницу…не убила его, стоя в крови над беззащитным телом в ту жуткую, ненавистную ночь…И отчаянно ищу не защиты, а повода не прощать его дольше, чтобы…осталась причина оставаться рядом. Сейчас ничего не мешало мне уйти, выбрать любую точку на карте и сорваться. Кто сможет удержать ветер? Всё банально: без него, несовершенного, злого, неуравновешенного, бешеного, раненного моим безразличием и неспособностью слышать возражения — мой мир не будет полноценным. Уже нет.

В дверь позвонили. Пьяно качнувшись, я поднялась и вяло отряхнула колени от налипшей гущи. Звонок раздался вновь.

— Открыто, — крикнула я неожиданно сиплым голосом, и отругала себя за то, что так расслабилась. Недопустимо оставлять дверь не запертой. Я именно так поступила. — Проходите.

Окинув быстрым взглядом вошедшего, я кивком головы отослала охранника, маячившего за его спиной.

— Оставьте мне инструменты и я сделаю всё сама, — мне отчего то не хотелось, чтобы посторонние видели содержимое кулона какое бы оно не было. Мужчина невероятно быстро метнулся к двери и закрыл замок.

— Что за фокусы? — выхватив с подставки нож, я отвела его в сторону. — Отвечай быстро и по существу. Кто тебя послал… — нож со звоном упал на пол и я ухватилась за край стола.

— Рия, — голос бархатом прошёлся по нервам, — только не кричи…

Глава 31

— Марк… — я прижала ладон рту и слабо всхлипнула. — Как…Зачем…

Он двинулся ко мне не торопясь, мягко, по дуге, как обходят бешеное животное слегка расставив руки.

— Не подходи, — я вскинула ладонь.

— Что он с тобой сделал? — мужчина хмурился, но повиновался, остановившись в нескольких метрах. — Ты меня не узнаёшь?

— Зачем ты пришёл?

— Я за тобой. Внизу нас ждёт машина, — он доверительно понизил голос, — Если нужно — охрану мы вырубим.

— Мы?

— Я не один. Прости, — он виновато потупился, — я не мог вызволить тебя раньше. Пришлось обратиться за помощью.

— Костёр? — спросила я, надеясь, что ошибаюсь. — Он помогает? — мне пришлось стиснуть рукоять второго ножа, что не осталось не замеченным.

— Что ты делаешь? Это же я.

— Кто ты? — зло процедила я.

— Ты совсем запуталась девочка, — он снова шагнул ко мне, и я отступила вдоль стола. — Ты моя единственная. Я выбрал тебя…

— Мы уже это обсуждали, — я дрогнула, понимая, что не смогу дойти до конца и при необходимости…убить его. — Глеб с тобой?

— При чём здесь он?

— Он пытался меня схватить…

— Это было необходимо. Не было времени объяснять. Ты могла натворить глупости, навредить себе.

— О, Боже, — я запнулась и прикрыла глаза, борясь с накатившей дурнотой.

Сильные руки оплелись вокруг моих плеч. Очередное оружие оказалось на полу. Притиснутая к уютному, правильно пахнущему мужчине, я не решалась заговорить, боясь, что сорвусь на крик.

— Ты вся провоняла этим уродом. Мы справимся. Просто вычеркнем это, словно и не было Узорова. И этих выродков…мы их удалим. У нас будут свои.

— У…удалим? — мне казалось я попала в кошмар.

— Если это девочки, то их оставят, а мальчики… — Марк сжал меня крепче. — Кому нужно отродье Узорова?

От шока я не могла пошевелиться. Заледенев, я проникала в суть сказанного мужчиной, но смысл ускользал. Он не мог говорить это всерьёз. Никак не мог…не мог…Но он говорил. И я слышала каждое слово, падающее между нами, позволяющие мне игнорировать, забыть тепло его тела, вкус губ, захвативших мои в поцелуе. Он сминал халат и одним рывком подхватил меня, устраивая на столе. Наши лица оказались на одном уровне. Такие красивые глаза светились голодом и жутковатой уверенностью, что я смогу его утолить. Очертив пальцами его скулу и выступающий угол челюсти, я слегка прикусила его язык и толкнула в грудь, разрывая поцелуй. Он зарычал.

— Тшшш, — слабо отозвалась я, едва сдерживая потребность вытереть рот и прополоскать его…уксусом. — Они могут услышать.

— Тебя обижают?

— Они…заставляют делать и говорить то, что нужно, — заскулила я, надеюсь натурально. — Я так скучала, Марк, — обняв его и уткнувшись в оголённую шею, я слишком отчётливо представила как разрываю её зубами, вскрывая артерию…его крови будет слишком мало, чтобы я забыла, что он хочет сделать с моими детьми. — Мне нужно увидеть Его.